26 августа, вечер. Весь день я провалялась у бассейна, довольная, словно кошка, наевшаяся золотых рыбок из аквариума. Все улыбались мне, и казалось, весь отель был посвящен в тайну этой ночи. Зеркало утром рассказало мне, как я хороша. Я давно заметила, как меняются женщины после ночи любви, какой томной становится их походка, каким влажным блеском светятся их глаза, окруженные густыми тенями от недосыпания, как распухают их искусанные и зацелованные губы. Во всех движениях - лень и расслабленность. Обольстительное, бессмысленно-веселое и похожее на опьянение состояние души. И как ни странно, мозг работает с дьявольской точностью, отмечая малейшие детали. Одна моя подруга говорила: "После траха так умнеешь".
Моя распухшая роза между ног изодрана в клочья, все ее лепестки растерзаны и смяты. Я не то что ходить нормально не могу, я даже писаю с трудом. Диагноз я поставила правильно: "перетрах". И все же - все мое тело в брожении. Я готова распахнуть окно своей комнаты и раздирать вечер отчаянными самочьими криками: "Мужчину, дайте мне мужчину!" Оказывается, я развратна! Впрочем, нет. Просто у меня на языке то, что у других на уме.
Как назло, Валера сегодня на дежурстве в больнице. А не позвонить ли Диме? Вот будет забавно! Менять мужчин, словно трусики, - в этом что-то есть. Я быстренько набрала Димин номер и страстно замурлыкала в трубку:
- Дорогой, когда мы увидимся? Я так соскучилась!
- Да? - голос его был отстранен и сух. - Странно! Что же тогда ты делала на американской дискотеке вчерашним вечером? Скучала по мне?
О, черт! Откуда он узнал? - Но, милый, ты ведь был вчера занят. Вот я и пошла повеселиться.
- Отчего же? Я постарался быстро освободиться, чтобы встретиться с тобой. Позвонил тебе в номер, но не застал. Потом мне рассказали, что тебя видели на дискотеке.
Я в большой спешке пустилась плести нежную паутину лжи. В итоге моих путаных объяснений мы договорились о встрече на семь часов вечера.
В назначенное время я выбежала к нему из отеля, вся пылкая и летняя, в прелестном пышном платье, белом в зеленых розах. Мы поехали к нему домой, где немедля прыгнули в постель. Между ног у меня все распухло, и когда он вошел в меня, я застонала от боли и попыталась отстраниться. Но он насадил меня на свой член, как мясо насаживают на вертел. Я стала кричать, но он снова и снова входил в меня с каким-то ожесточением. И теперь уже я рванулась навстречу этой боли, как рвется девственница к блаженной и мучительной пытке. Мы оба стремительно кончили и без сожаления разъяли тела. Если говорить о сексе, Дима не идет ни в какое сравнение с таким истовым служителем культа чувственности, как Валера.
Переспав на скорую руку, мы перебрались на кухню пить кофе. К вечеру похолодало, и я накинула на плечи Димин белый джемпер. От запаха размолотых кофейных зерен и закипающего на огне чайника мне стало уютно. Мне нравятся спокойные минуты после занятий любовью. Но это состояние разнеженности немедленно пропало, как только Дима небрежно спросил:
- Ну, как вчера прошла ночь с Валерой? Хорошо потрахались?
Несмотря на прохладу, меня пот прошиб при мысли, что меня разгадали. Итак, с моим секретом покончено.
- Сукин сын этот Валера! - воскликнула я в сердцах. - Он тебе все рассказал?
- Он разбудил меня звонком в семь часов утра со словами: "Привет, молочный брат!"
Дима выдержал паузу и после драматически вопросил:
- Как ты так можешь?! Ты забыла все свои красивые разговоры о поисках любви?
- Ну, вот, собственно, я ее и ищу таким образом, - брякнула я. Я, действительно, молола что-то про любовь, когда мы первый раз легли с Димой в постель. Просто он из тех мужчин, которые нуждаются хоть в каком-то прикрытии для секса. Глядя в его полное укоризны лицо, я отлично понимала, что ему, в сущности, плевать на мои чувства. Это просто горят язвы мужского самолюбия. Как сестра милосердия, я просто обязана немедленно приготовить словесный бальзам для его ран.
- Видишь ли, Дима, - начала я издалека, - иногда женщину предает ее собственное тело. Я была вчера в такой ярости после телефонного разговора с тобой. Ты был так холоден со мной...
- Но ты позвонила мне, когда у меня шли очень важные переговоры.
- Но я же этого не знала! Мне было обидно и больно, хотелось отомстить, а я не знала как. Тут подвернулся Валера. А дальше сам знаешь, как это бывает. Много вина, разговоров, обид, и вот ты уже лежишь в постели с мужчиной, хотя вовсе этого не желаешь. (Боже, что я несу!)
Он сидел на стуле, важный, как индюк, и я пожалела, что у меня не припасена луковица в платочке, чтобы срочно заплакать. Я подошла к нему, села на колени и, ластясь, словно кошка, залепетала снова: "Если бы ты знал, милый, как все это было странно. Лежа в постели с ним, я представляла себя в твоих объятиях". Он дернулся, и я поняла, что переборщила. Я так основательно запуталась в любовных сетях, что, пытаясь их распутать, каждым движением лишь крепче затягивала узел. Впрочем, мне все равно. Хватит плутовать с самой собой! Испытываю ли я угрызения совести от того, что сплю с двумя мужчинами? Нет. Кто я? Охапка лжи с хорошеньким личиком? Можно посмотреть на дело и таким образом. Но, по-моему, я просто нормальная женщина, для которой главная из добродетелей - радость.
Моя распухшая роза между ног изодрана в клочья, все ее лепестки растерзаны и смяты. Я не то что ходить нормально не могу, я даже писаю с трудом. Диагноз я поставила правильно: "перетрах". И все же - все мое тело в брожении. Я готова распахнуть окно своей комнаты и раздирать вечер отчаянными самочьими криками: "Мужчину, дайте мне мужчину!" Оказывается, я развратна! Впрочем, нет. Просто у меня на языке то, что у других на уме.
Как назло, Валера сегодня на дежурстве в больнице. А не позвонить ли Диме? Вот будет забавно! Менять мужчин, словно трусики, - в этом что-то есть. Я быстренько набрала Димин номер и страстно замурлыкала в трубку:
- Дорогой, когда мы увидимся? Я так соскучилась!
- Да? - голос его был отстранен и сух. - Странно! Что же тогда ты делала на американской дискотеке вчерашним вечером? Скучала по мне?
О, черт! Откуда он узнал? - Но, милый, ты ведь был вчера занят. Вот я и пошла повеселиться.
- Отчего же? Я постарался быстро освободиться, чтобы встретиться с тобой. Позвонил тебе в номер, но не застал. Потом мне рассказали, что тебя видели на дискотеке.
Я в большой спешке пустилась плести нежную паутину лжи. В итоге моих путаных объяснений мы договорились о встрече на семь часов вечера.
В назначенное время я выбежала к нему из отеля, вся пылкая и летняя, в прелестном пышном платье, белом в зеленых розах. Мы поехали к нему домой, где немедля прыгнули в постель. Между ног у меня все распухло, и когда он вошел в меня, я застонала от боли и попыталась отстраниться. Но он насадил меня на свой член, как мясо насаживают на вертел. Я стала кричать, но он снова и снова входил в меня с каким-то ожесточением. И теперь уже я рванулась навстречу этой боли, как рвется девственница к блаженной и мучительной пытке. Мы оба стремительно кончили и без сожаления разъяли тела. Если говорить о сексе, Дима не идет ни в какое сравнение с таким истовым служителем культа чувственности, как Валера.
Переспав на скорую руку, мы перебрались на кухню пить кофе. К вечеру похолодало, и я накинула на плечи Димин белый джемпер. От запаха размолотых кофейных зерен и закипающего на огне чайника мне стало уютно. Мне нравятся спокойные минуты после занятий любовью. Но это состояние разнеженности немедленно пропало, как только Дима небрежно спросил:
- Ну, как вчера прошла ночь с Валерой? Хорошо потрахались?
Несмотря на прохладу, меня пот прошиб при мысли, что меня разгадали. Итак, с моим секретом покончено.
- Сукин сын этот Валера! - воскликнула я в сердцах. - Он тебе все рассказал?
- Он разбудил меня звонком в семь часов утра со словами: "Привет, молочный брат!"
Дима выдержал паузу и после драматически вопросил:
- Как ты так можешь?! Ты забыла все свои красивые разговоры о поисках любви?
- Ну, вот, собственно, я ее и ищу таким образом, - брякнула я. Я, действительно, молола что-то про любовь, когда мы первый раз легли с Димой в постель. Просто он из тех мужчин, которые нуждаются хоть в каком-то прикрытии для секса. Глядя в его полное укоризны лицо, я отлично понимала, что ему, в сущности, плевать на мои чувства. Это просто горят язвы мужского самолюбия. Как сестра милосердия, я просто обязана немедленно приготовить словесный бальзам для его ран.
- Видишь ли, Дима, - начала я издалека, - иногда женщину предает ее собственное тело. Я была вчера в такой ярости после телефонного разговора с тобой. Ты был так холоден со мной...
- Но ты позвонила мне, когда у меня шли очень важные переговоры.
- Но я же этого не знала! Мне было обидно и больно, хотелось отомстить, а я не знала как. Тут подвернулся Валера. А дальше сам знаешь, как это бывает. Много вина, разговоров, обид, и вот ты уже лежишь в постели с мужчиной, хотя вовсе этого не желаешь. (Боже, что я несу!)
Он сидел на стуле, важный, как индюк, и я пожалела, что у меня не припасена луковица в платочке, чтобы срочно заплакать. Я подошла к нему, села на колени и, ластясь, словно кошка, залепетала снова: "Если бы ты знал, милый, как все это было странно. Лежа в постели с ним, я представляла себя в твоих объятиях". Он дернулся, и я поняла, что переборщила. Я так основательно запуталась в любовных сетях, что, пытаясь их распутать, каждым движением лишь крепче затягивала узел. Впрочем, мне все равно. Хватит плутовать с самой собой! Испытываю ли я угрызения совести от того, что сплю с двумя мужчинами? Нет. Кто я? Охапка лжи с хорошеньким личиком? Можно посмотреть на дело и таким образом. Но, по-моему, я просто нормальная женщина, для которой главная из добродетелей - радость.