- Я не считаю «Записки» пощечиной, так, легкий щелчок. Они были вызваны только желанием славы - я это говорю откровенно. Писать можно много и долго, оставаясь совершенно неизвестным человеком. А теперь все, что бы я ни написала, будет читаться.
- Но это скорее слава Герострата, который поджег божественный храм и оставил после себя недобрую память.
- Однако надо отдать ему должное: он остался в веках. Хотя и обрек себя на ненависть потомков. Но я не думаю, что моя личность вызывает подобное чувство.
- Желание стать знаменитой - с детства?
- Да. Я обожала французские романы. Начитавшись Дюма, Бальзака, Золя, Флобера, я решила непременно стать куртизанкой. Не банальной проституткой, а именно куртизанкой. Мне казалось, что это лучший путь для умной привлекательной женщины. Здесь нет элемента разврата, просто желание романтики, приключений. Мечта наивная, но знакомая, наверное, всем женщинам, «переболевшим», к примеру, «Тремя мушкетерами».
- Бальзаковские, флоберовские героини, вставшие на этот путь, плохо заканчивали. Вас это не пугало?
- Думаю, что я все-таки чуточку осторожней. И потом, мы живем в немножко другом веке. Надеюсь, мне не грозит гильотина, как Марии Стюарт, или чахотка, как даме с камелиями. Я не боюсь последствий за свои откровения.
- Как ни странно, ваши «Записки» напомнили мне известную сказку X.К.Андерсена «Новое платье короля», в которой мальчик воскликнул: «А король-то голый!» Подобно ему «дрянная девчонка» заявила: «А кумир-то голый!» Только в ее поведении больше ребячества, желания похулиганить.
- Конечно, это игра. Как на уроке в школе: встаешь и делаешь какую-нибудь дерзкую выходку в расчете на , то, что учительница разозлится и выгонит тебя из класса или поставит в угол. В моей публикации ничего страшного и оскорбительного нет. Я восхвалила достоинства мужчин, с которыми имела маленькие романы. Можно подумать, что ни одна женщина через это не проходила.
- Но романы с Петровым, Сидоровым не стали бы предметом вашего произведения.
- Эти люди тоже Петровы и Сидоровы, но благодаря своему уму, таланту добившиеся известности и славы.
- В школе вы были, наверное, жуткой хулиганкой, доставлявшей много хлопот учителям?
- Что вы! Я была тихой, прилежной девочкой, отличницей, которую всем ставили в пример. Я много читала. Мама заставляла меня выходить гулять, играть во дворе с подружками, на что я отвечала: «Мам, мне это скучно». Вообще-то я очень застенчивый человек...
- ???
- Это так. Все люди, которые мучаются комплексом собственной неполноценности, стараются выпятить себя, вот, мол, какой я умный и красивый. На самом же деле за ширмой громких слов, скандалов прячется маленькое робкое существо. Я резко изменилась в подростковом возрасте, стала ощущать в себе этот комплекс. Я не нравилась мальчикам. За мной никто не ухаживал, не танцевал. Более того, они меня страшно изводили: били, дергали за тонкие косички, дразнили говорили, что я худая, что у меня маленькие груди. Я ужасно комплексовала из-за своей внешности, прекрасно понимая, что по интеллектуальному уровню на несколько порядков выше своих пользующихся вниманием ровесниц. Тогда мне захотелось доказать всему миру, что я не только самая умная, но и самая красивая. Никто, наверное, не предполагал, что из романтичной девушки, живущей в своем книжном, «офранцуженном» мире, получится - по мнению общества - опасное для него существо.
- Как бы вы художественно изобразили общество, для которого стали «опасной»?
- Большой слон, который хоботом ловит малейший запах сенсаций. Ему нужен скандал, Он его пережевывает, смакует, а потом выплевывает со словами: «Как скверно!» Общество обожает скандалы в такой же степени, в какой обожает их осуждать.
- В печати были опубликованы гневные письма читательниц, возмущенных вашим поступком...
- Это прежде всего элементарная зависть. От серости нашей жизни всякий человек хочет найти оправдание своему существованию. Эти женщины находят оправдание в том, что ругают, например, меня. Так легче, приятнее в том случае, если нет ни характера, ни настойчивости, ни авантюризма. Все остается скучным, серым, пыльным. А я не пылинка, я что-то более яркое - бабочка, перелетающая с цветка на цветок. Каждая из них пытается понять: как же так, она посмела стать бабочкой, а я так и осталась в сером коконе. Это все неродившиеся бабочки.
- Вы не мечтали быть пойманной каким-нибудь эстетствующим энтомологом, вроде В. Набокова?
- Можно сказать, что я уже поймана, ведь все-таки я замужем. Но бабочек обычно пришпиливают булавкой, очень больно. Трудно найти мужчину, который не хотел бы посадить птичку в клетку. А напрасно: она будет из нее рваться.
- Вы не чувствуете себя в клетке?
- Наверное, у всякой женщины есть желание побыть в золотой клетке, где не надо ничего делать, где будут ухаживать. Когда мне хочется запереться в четырех стенах (читать романы, играть на пианино), то мой муж сам подталкивает: «Ты мне не простишь, если твои годы пройдут зря. Ты будешь потом упрекать меня в том, что я запер тебя в клетке. Ты должна действовать, бороться, искать новые приключения». Для меня совершенно удивительно то, что он толкает меня на поступки, которые я сама, может быть, не рискнула бы сделать. Например, для меня было табу сниматься обнаженной. Но муж настоял, чтобы я сфотографировалась для обложки журнала «Пентхауз». Он гордится своей женой. Так что я не пришпиленная бабочка. Но у меня есть место, куда хочется возвращаться.
- Ваша золотая клетка?
- Я "домашний человек. Мне кажется, у всякой женщины есть два периода жизни, которые следуют один за другим. Периоды активности и пассивности. Как у кошки: она полежит, поест, потом встрепенется и пойдет за порог. Ей нужны драки, зрелища. Пресы-тившись ими, она возвращается домой, располагаясь у очага, - томная, мягкая. То же самое - мой характер. Я уезжаю в Камбоджу или бывшую Югославию на войну, там отрываюсь и приезжаю домой - тихая, робкая. Как два разных характера. Поэтому никто не подозревает, насколько я разная дома и в обществе.
- Муж поддерживает вашу страсть к приключениям. Как восприняли эту исповедь родные, знакомые? Не было ли им «мучительно больно" за вас?
- Ну, родителям, конечно, было. Особенно матери. Время от времени она вспоми-нает о материнском долге и прочитывает мне по телефону лекцию минут на двадцать. Я всегда терпеливо выслушиваю, потом мы ругаемся, и я кладу трубку, после чего отношения снова нормализуются. Со знакомыми у меня были некоторые проблемы после публикации репортажа из Нагорного Карабаха, в котором я написала, что меня изнасиловали. Со временем они разрешились. Мне говорили: «Даш, мы себе это (публикацию) не позволили бы. Но ты решилась - и флаг тебе в руки».
- Вы ведете светскую жизнь?
- Можно сказать, что да. Презентации, рестораны являются моей слабостью. Светская жизнь накладывает на женщину массу обязанностей. Нужно хорошо выглядеть, уметь поддержать беседу. Женщины любят быть на виду и одновременно наблюдать. Мой круг знакомых, в котором мне приятно вращаться,- это интеллектуальные, остроумные люди, с которыми нескучно вести беседы на самые разные темы - от литературы до «тряпок».
- В одном из многочисленных интервью вы заметили, что порой приятно опуститься в самую грязь, имея в виду секс...
- Нет, я говорила не о сексе, а о грязных сексуальных приключениях. У всех нас есть грязные, животные инстинкты. Мы хотели бы что-то сделать, но можем позволить себе это только в воображении. Мы чувствуем, что совершили плохой поступок, но на самом деле получается лишь иллюзия его. Мы удо-влетворяем таким образом свои инстинкты, не опускаясь до грязи. А вообще Джек Лондон верно говорил, что святые на небесах никому не интересны. Интересны святые, поднимающиеся из грязи. Люди, которые не испытывали соблазна, чисты потому, что им это не стоит труда. Трудно быть чистым, пройдя через порок.
- Скука, по-вашему, тоже порок?
- Наверное, да. Но который можно простить. Со скучными людьми трудно общаться. Правда, у них есть хорошие черты. Они страшно порядочные. Получается парадокс: порядочность и скука сочетаются.
- Для вас как для журналистки существуют запретные темы, табу?
- Пожалуй, нет. У упомянутого вами Набокова есть одно любопытное замечание: когда его книга доходила до читателя, то ему казалось, будто на читательском суде он уже не обвиняемый, а дальний родственник обвиняемого. У меня точно такое же чувство. Когда материал опубликован, мне кажется, что обсуждают (или осуждают) вовсе не меня. Идея родилась, выплеснулась - и ты идешь дальше.
- Даша, вы были в Испании?
- Да, но почему вы об этом спрашиваете?
- И вам нравится коррида?
- Да. Мне очень нравится один клип на эту тему. Коррида между мужчиной и женщиной. Собирается общество, мужчине дают шпагу и плащ, на женщину одевают рога. Начинается коррида. Они очень любят друг друга. Но общество у они сами вынуждают себя на эту игру. Женщина убивает мужчину. Очень короткий яркий клип, представляющий собой сильную философскую вещь. Потому что война между мужчиной и женщиной неизбежна. Любовь есть война. Правда, в семейной жизни войну лучше прекратить - утомительное занятие. Супружеская любовь - это смесь всего: дружбы, привычки, привязанности. Но страсть уходит. Все, что связано со страстью, - коррида.
- В сущности, между вами и обществом тоже происходит коррида.
- Я об этом как-то не задумывалась. Я имею в виду другое. Любая красивая женщина старается мужчину растоптать. Если любовь взаимна, то она заканчивается трагически, по меньшей мере расставанием. Счастливый финал все-таки скучноват, даже смешон. А люди тянутся к трагедиям. Любовь-страсть всегда трагична.
- Даша, вы считаете себя роковой женщиной?
- Что значит роковая женщина? Были мужчины, которых я сломала. На моей cовести по меньшей мере три таких мужчины. Это был каприз, игра. Но не думаю, что я роковая женщина. Меня тоже пытались сломать.
- Если у вас будет дочь, вы бы хотели, чтобы она пошла по пути куртизанки?
- Ребенка уже надо заводить. Мы с мужем спорим, как его воспитывать. Он считает, что после 16 лет детей нужно выпускать из дома на все четыре стороны без денег и поддержки, чтобы узнали жизнь. Если у них есть характер, то встанут на ноги. Если нет, то здесь, мол, ничего уж не поделаешь. Я с ним согласиться не могу, поскольку трясусь над близкими людьми как всякий сентиментальный человек. Я не хотела бы, чтобы мой ребенок искал себе приключения. Когда-нибудь мы вместе с внуками будем смотреть журнал «Пентхауз» с моим фото на обложке. И внук скажет: «А наша бабка-то - была ничего, давала жару». Мне будет приятно.